Алексу, с любовью
Жил да был король, молодой и прекрасный. И был у него любимый слуга, с которым король не расставался буквально ни на минуту. Куда король, туда и слуга его верный: король в сад, цветочки нюхать и птичек певчих слушать, и слуга тут же, лопухом мух от Его Величества отгоняет. Заскучает король – слуга ему на лютне песни жалобные бренчит. Хорошо и дружно они жили, да позавидовал слуге королевскому один придворный – видать, сам на его место метил. И задумал тот придворный дело страшное: оговорить перед королем его любимого слугу, чтоб король разгневался и прогнал того со двора. А король, и верно, вспыльчивый был.
Читать дальшеИ вот пришел как-то коварный придворный в королевский кабинет, где король ногти свои длинные полировал (а слуга как на грех задержался где-то), и говорит ему:
- О, великий государь! Не вели казнить, вели слово молвить.
- Ну, говори свое слово, - разрешил король, – уважаю краткость! Кстати, ты уверен, что точно в одно слово уложишься? А то ведь и правда казню – за вранье.
- Аквалангист, - молвил свое слово придворный.
- Чего?! – удивился король. – При чем тут аквалангист?
- Слуга ваш любимый – аквалангист, говорю. Глубоко ныряет, перлами-кораллами разными любуется, а только нет бы их со дна морского достать и вам преподнести!
- Ты, придворный, с какого дуба рухнул? – нахмурил выщипанные бровки король. – Слуга мой и плавает-то еле-еле, в бассейне королевском то за бортик, то за меня хватается. Ну какой из него, скажи на милость, аквалангист?!
- Это я в переносном смысле, - пояснил свою мысль придворный. – Рассказывал намедни ваш слуга, что в далекой префектуре Канагава есть чудесная говорящая птица, причем говорит она не что попало, а исключительно правду-истину. И похвалялся сей дерзкий юноша, что достать эту птицу волшебную для него легче легкого, только очень уж лень. А вы представьте себе, ваше величество, как бы вам эта птица пригодилась!
Потемнел король лицом, призадумался, даже про ногти позабыл.
- Позвать, - говорит, - сюда моего слугу!
А придворный и рад стараться: видит, что слова его королю крепко в душу запали.
Пришел юный слуга, преклонил колено перед троном. Заглянул в лицо мрачное короля, и сам опечалился.
- Что случилось, - спрашивает, - ваше величество?
- Дошли тут до меня слухи, - отвечает король, - что в префектуре Канагава водится одна занятная птичка, которая мало того, что говорит языком человеческим, так еще и, не в пример некоторым людям, правду и только правду. И что ты, негодный мальчишка, перед всем двором хвастался эту птицу добыть, а своему господину и повелителю даже словом не обмолвился!
Удивился слуга, слова такие услышав.
- Ваше величество, кто вам такую чушь сказал? Да если б я про эту чудесную птицу услышал, то, ясное дело, первым делом поведал бы о ней своему королю. Только до сего момента я и представить себе не мог, что такая птица существует. А вы точно уверены, что вас не надули?
- Молчать, дерзкое создание! – закричал король. – Как ты со мной разговариваешь? Совсем от рук отбился, правильно мне придворные жалуются… Значит так, слушай мою королевскую волю: отправляйся немедленно в префектуру Канагава и привези мне оттуда волшебную Птицу-Правду! И без птицы чтоб мне на глаза не показывался. Это тебя отучит языком попусту трепать!
Заплакал слуга и пошел прочь. «Как же, - думает, - я найду префектуру Канагава, если раньше про эту префектуру и не слышал ничего? А даже если и попаду туда, отыщу ли птицу чудесную?» Но делать нечего, слово короля – закон. Собрался слуга и отправился куда глаза глядят.
***
Шел он себе, шел, через леса, луга, поля и овраги. Река встретится – через реку переправлялся, горы попадутся – через горы переваливал. Наконец, пришел молодой слуга к синему-синему морю, а у берега на волнах кораблик покачивается. Сел слуга на тот кораблик и отправился за море. Долго ли, коротко они плыли, наконец, причалил корабль к берегу неведомому. Сошел королевский слуга на берег, видит – дорога, вдаль уводящая. Недолго думая, пошел он по ней, и привела его дорога в темный-темный лес. А время как раз уже к ночи было. Страшновато стало юноше одному в незнакомом темном лесу, но тут увидел он за деревьями пламя костра. Пошел юноша туда, где огонь мерцал, и вышел на полянку. И верно, костер горит, а у костра мужичок что-то из бутыли потягивает – низенький, кругленький, узкоглазый, а мошонка размером с пушечное ядро (слуга королевский только глаза смущенно отвел).
- Здравствуй, добрый человек, - сказал юноша незнакомцу. – Позволь мне у твоего костра обогреться!
- Да без проблем, садись и грейся на здоровье! Правда, никакой я не человек, но спасибо на добром слове. Хочешь сакэ хлебнуть? Или, может, чайку по-быстрому вскипятить?
- Благодарю тебя, - ответил юноша, реплику насчет человека без внимания оставив, - остерегусь я сакэ твое пробовать, потому как не знаю, что это. А вот от чая не отказался бы. Только не вижу я что-то, в чем ты его кипятить собрался – у тебя даже котелка нет!
Встал тогда мужичок, завертелся на одном месте… и вдруг обернулся чайником. Королевский слуга от изумления рот и глаза распахнул, а чайник кряхтит недовольно:
- Ну и чего ты встал? Бери меня и иди к ручью – вооон под тем кленом, видишь?
Хоть и не по себе было юноше, взял он чайник-оборотень, пошел к ручью, набрал воды, вскипятил ее на огне и заварил чай (где чай лежит, ему тоже оборотень подсказал). Стоило королевскому слуге ароматный чай по плошкам глиняным разлить, как чайник обратно в мужичка превратился.
- Я ж говорил тебе, что не человек! Тануки я. Ну чего, чай давай пить, что ли, пока не остыл.
Выпили они чаю, согрелись, тануки трубочку закурил.
- Вот теперь можно и байки послушать! Рассказывай, молодой гайдзин, что за дело ты пытаешь и от какой беды страдаешь.
- Эх… - вздохнул печально юноша, - отправил меня мой господин и повелитель на поиски чудесной птицы, говорящей одну только правду, и без этой птицы запретил себе на глаза показываться. А искать ту птицу надобно в далекой префектуре Канагава. Только вот беда: сколько ни спрашивал я, никто не знает, где эта префектура находится. Видно, суждено мне скитаться до конца моей безрадостной жизни…
- Ну ты, парень, и пессимист! – ухмыльнулся тануки, очередное колечко дыма выпуская. – Между прочим, ты уже в Канагаве. В этом лесу как раз та самая птица живет, о которой ты говорил – в самой чаще, потому что со всеми обитателями леса давно перессорилась.
Обрадовался королевский слуга.
- А не скажешь ли ты, как найти мне чудесную птицу?
- Если хочешь, я тебя даже провожу. Сейчас, трубку докурю только.
- Ндааа… теперь мне понятно, почему с ней никто в лесу разговаривать не хочет, - сказал королевский слуга, мешок с трепыхающейся птицей поближе к костру подтаскивая.
- А я тебе говорил! – поднял палец тануки. – Ты уверен, молодой гайдзин, что твой господин так жаждет пообщаться с Птицей-Правдой, как ты расписывал?
- Уже нет, - вздохнул юноша. – Но что делать? Без птицы он меня вообще на порог не пустит.
***
Пустился слуга королевский в обратный путь. Преодолел он море и горы, леса и поля и, наконец, постучался в ворота замка. Радостно встретили его стража и дворцовая челядь – ведь с того самого дня, как отважный юноша в путь отправился, королем овладела меланхолия. Известно, что такое королевская меланхолия для дворцовой челяди, да и страже тоже на орехи доставалось. Вошел слуга в тронный зал, преклонил колено перед господином своим и повелителем.
- Ваше величество, я вернулся!
Просветлел король ликом, вскочил с трона, бросился навстречу слуге… да вовремя вспомнил, что не к лицу монарху такое поведение. Замедлил он шаг, придал лицу своему подобающе величественное выражение:
- Здравствуй, слуга мой верный! Привез ли ты то, за чем я тебя послать изволил?
- Привез, ваше величество, - ответил храбрый юноша и протянул королю мешок с Птицей-Правдой.
Развязал король мешок, и выпорхнула оттуда чудесная птица: грудка палевая, клювик серебряный, перья золотом отливают, на голове хохолок рубиновый. Села она на спинку трона и сказала чарующим голосом:
- Ну здравствуй, самовлюбленный тиран и латентный гомосексуалист!
Открыл король рот, глаза вытаращил:
- Это она кому? Мне?!
- А ты как думал, - поинтересовалась Птица-Правда, - я сама с собой разговариваю? Значит, ты еще и идиот, каких поискать.
Помрачнел король, на слугу своего посмотрел осуждающе.
- Ты что мне привез?
- Птицу-Правду, как вы и просили. А в том, что она таким хамлом оказалась, моей вины нет, уж извините!
- Этот криворукий сопляк меня поймать пытался, - объяснила птица, серебряным клювиком перья на палевой грудке оправляя, - только фиг бы у него что вышло, кабы я сама в руки ему не далась, на речи его ласковые польстившись. Мол, король правду-истину хочет услышать… только что-то не заметила я пока особого к правде стремления, а между тем у тебя на лбу прыщик выскочил. И руки ты сегодня об скатерть вытер. Нехорошо, ваше величество!
Схватился король за голову.
- Лови ее скорее, - кричит слуге, - пока она еще чего-нибудь не сказала!
Долго король и его слуга бегали по тронному залу, за Птицей-Правдой гоняясь, наконец, поймали они ее и упрятали обратно в мешок. Смахнул король пот со лба алебастрового:
- Ладно, задание мое ты с честью выполнил, а наказывать тебя за его последствия несправедливо, хотя и очень хочется. Идем в столовую, расскажешь мне о своих приключениях, заодно и перекусишь с дороги. А птицу я своему кузену в подарок пошлю – думаю, он будет в восторге от заморской диковинки!
***
Все в замке радовались возвращению отважного юноши, не радовался лишь завистливый придворный, все думал, как избавиться от слуги королевского. И вот зашел он однажды в тронный зал, где король размышлял о делах государственных, стукнулся лбом о пол мраморный:
- Ваше величество, извольте выслушать!
- Изволю, - сказал король, - только сначала ответь мне на один вопрос. Что такое «латентный гомосексуалист»?
- Понятия не имею, ваше величество!
- Вот и я тоже, - вздохнул король. – И слуга мой не знает. И никто во всем замке не знает. Эх, ну что мне стоило эту проклятую птицу спросить, прежде чем за тридевять земель отослать?!
- Я-то, может, и не знаю, что это, - мгновенно сориентировался в ситуации злой придворный, - зато знаю, кто вашему горю может помочь. Есть в далекой префектуре Канагава книга, в которой обо всем на свете написано. Неужели ваш слуга вам о ней не рассказывал?
- С чего это он должен был мне рассказывать? – удивился король.
- А с того, - ответил коварный придворный, - что не далее как вчера похвалялся слуга ваш эту книгу добыть и в замок привезти… когда-нибудь потом, когда у него время будет!
- Ну-ка позови его сюда, - нахмурился король, - глядишь, и время появится.
Явился юноша пред светлы очи своего повелителя.
- Чем же это ты таким важным занят, - спросил король, - что у тебя для твоего господина уже времени не остается?
- О чем вы, ваше величество? – не понял слуга.
- Слышал я тут про книжку любопытную. Мол, написано в ней обо всем на свете, и ты, радость моя, говорят, готов привезти сюда эту книгу сразу, как только у тебя время свободное появится. Ну так вот, считай, что оно у тебя уже появилось! Езжай в префектуру Канагава и без книги не возвращайся!
Повесил слуга королевский голову… а что поделать? Знал он, что спорить с его господином бесполезно, особенно когда тому в голову какая-нибудь дурацкая идея стукнула. Собрался юноша и отправился в путь. Одно его радовало – теперь он хотя бы дорогу знал.
***
Долго ли, коротко, а вышел королевский слуга к знакомому лесу. Снова увидел огонек в чаще, снова к костру подошел, с тануки поздоровался – тот так и сидел с трубкой, будто не уходил никуда.
- Что теперь у тебя за беда, молодой гайдзин?
Рассказал юноша оборотню о беде своей и об удивительной книге.
- Знаю я такую книгу, - сказал тануки. – Называется она «Орфографический и толковый словарь гайдзинско-японского языка». Знаю и где добыть ее можно: за лесом, где мы с тобой Птицу-Правду ловили, на морском берегу маленький домик стоит, в доме том Женщина-Улитка, сазаэ-они, живет. Она который год хочет в человека превратиться, поэтому изучает человеческие повадки, нравы и обычаи, все пытается людей понять. Много умных книг она прочла о языках, мыслях и характерах человеческих, от нее я и узнал про словарь. Но книги одно, а живой человек все-таки лучше… может, если ты расскажешь ей о вашем житье-бытье да заодно историю своих злоключений поведаешь, сжалится над тобой сазаэ-они и книгу тебе отдаст – жалость она вроде бы уже проходила. Заодно привет от меня передашь.
- Может, ты со мной сходишь? – спросил королевский слуга. – Вместе веселее, да и про людей заодно послушаешь.
- Нет-нет, и не уговаривай! Твою историю я уже слышал, а с сазаэ-они, если честно, стараюсь лишний раз не встречаться. Очень уж она хороша, особенно после трех бутылочек сакэ, боюсь не удержаться, и придется потом за веселую ночь всю оставшуюся жизнь горькими слезами расплачиваться. И ты тоже, если вдруг она соблазнять на всякие непотребства начнет, не соглашайся ни в коем случае! Опасно нашему брату дело с ней иметь, можно и главного своего украшения лишиться, - предостерег тануки, промеж ног почесываясь. – Я к ней потому так редко в гости и хожу – вон какой я весь из себя красавец-мужчина, боюсь, она тоже не удержится…
Послушался юноша оборотня и пошел к морю. Домик он сразу увидел – маленький, кругленький, на раковину улитки чем-то похож. Вышла из домика прекрасная женщина, сверкнула ясными очами, тряхнула черными волосами. Залюбовался слуга королевский на ее красу, но потом все же о короле вспомнил и о задании королевском.
- Ты ли сазаэ-они?
- Я, - печально сказала красавица. – Ну вот как, как ты догадался?! Вроде и лицом бела, и одежда на мне человеческая, и волосы уже на водоросли не похожи… даже рожек нет! Как же ты во мне оборотня опознал?
- Да сам бы я вовек не догадался, - ответил королевский слуга, - если б заранее не знал. Меня к тебе тануки послал, велел привет передавать.
- И ему тоже передай! – оживилась красавица. – Значит, говоришь, сам бы ты меня запросто с человеком спутал? Да ты не стой, заходи в дом, рассказывай, с чем пришел. Я тебе чаю из морской капусты налью.
Поведал юноша сазаэ-они свою печальную историю, не утаил и цели своего визита.
- Книгу мне не жалко отдать, я ее всю уже изучила вдоль и поперек. Мне одно непонятно: почему ты этому вашему королю так с собой обращаться позволяешь? Туда послал, сюда послал… съел бы его, да и дело с концом!
- Как съел? – обомлел королевский слуга.
- Обыкновенно. Нет, я конечно, не одобряю, когда всех подряд едят, без разбору, как некоторые мои сородичи, но особо надоедливых и вредных все-таки можно. А некоторых даже и нужно.
- Может, ты и права… но знаешь, у нас это как-то не принято.
- Совсем не принято? – вздохнула сазаэ-они. – Жаль. Значит, нескоро я еще людей пойму и окончательно человеком стану.
Часть 2