Вокзал похож на сказочный замок снежный.
Тонкие пальцы холода под одеждой
воруют тепло надежды
почти что нежно.
Гудят вдали поезда.
В глазах – солёно-ломкая колкость льда
(легче не станет, значит, нет смысла плакать).
Тоска по лицу проводит кошачьей лапой,
чтоб после вонзиться когтями в грудь,
мешая вдохнуть.
читать дальше«В этот вагон, пожалуйста», – некто в форме.
Сквозь круговерть метели с другой платформы
слышатся голоса.
Из репродуктора – гул сообщений срочных:
«Поезд на край земли отбывает точно
в ноль минус три часа».
Поезд, автобус, поезд, потом машина.
Дорога все уже и уже, а небо шире
всего, что было и будет в подлунном мире.
Шум двигателя в ушах
стихает. Ветер пропах чешуёй и солью,
морем, и запах перекрывает боль, и
можно себе позволить
снова дышать.
Скалы под снегом – и ни единой крыши.
Небо скребут столбы телеграфных вышек.
С палубной высоты
местная фауна, в чёрных волнах качаясь,
так же высокомерно хранит молчание,
как столь недавно – ты.
Отсюда – издалека – все чуть-чуть иначе:
гордость почти совсем ничего не значит,
под чешуёй безразличия искр горячих
больше не прячешь.
Стучит телеграфный ключ,
на снег, как на лист бумаги, ложатся строчки,
летят в белый шум эфира тире и точки
без недомолвок, пауз и многоточий –
«Помню. Вернусь. Люблю».