Разница в возрасте

[Crystal-chamber]

Это я так пишу отчет и диссер, дааааа)

При словах «разница в возрасте» представляется обычно… ну кому что представляется на самом деле, в меру его испорченности.
Почему-то если ты, будучи, что называется, в полном расцвете сил, начинаешь встречаться с кем-то гораздо более юным и гораздо менее опытным, представляется в первую очередь неприличное. Может, дело в полном расцвете сил, может, в том, что едва созревший плод, брызжущий соком нетерпения, сам так и просится на язык…

Оказывается, разница в возрасте – это не только роль проводника и наставника для неофита, делающего первый шаг в раскаленное марево смешавшихся ада и рая, не только трепет робеющего, но пылкого существа перед твоим уверенным жарким натиском.

Разница в возрасте – это когда тебе, полусонному и разморенному, внезапно дуют в шею или запускают от полноты чувств ледяные руки под свитер. Когда хватают поперек спины и трутся щекой о плечо или быстро целуют в затылок, в щеку, в подбородок, в угол рта – везде – немытыми после шоколадного торта губами, и ты, смеясь и чертыхаясь одновременно, идешь умываться а заодно стирать рубашку, потому что на плече тоже остался жирный масляно-шоколадный след.

Это когда тебя тащат – буквально, за руку – кататься в хлипком вагончике на ненадежной шаткой конструкции, гордо именуемой «русскими горками», а потом без сил виснут на тебе, зеленея лицом, потому что, оказывается, на вестибулярный аппарат разница в возрасте не влияет никак, тут уж кому с чем повезло родиться. А еще потом, некоторые бледно-зеленые личности, едва оклемавшись, вопят – прямо тебе в ухо, разумеется – «Смотри-смотри, позорный столб!». И тут же несутся к помянутому столбу (очень, к слову, реалистичному), суют руки и бедовую голову в колодки с сакраментальным вопросом «Мне идет?», и минут пять еще кривляются на радость посетителям парка.

Это когда ты честно собирался съесть мороженое дома, ложечкой из креманки, но никак не у фонтана, где плещутся радостно полуголые дети. Дурной пример неожиданно заразителен, и вот ты разворачиваешь шуршащую обертку немытыми руками и слизываешь липкие сладкие капли с вафельного бока. И этот, в промокшей насквозь футболке, который только что плескался наравне с детьми, сам от них не особенно отличаясь, смотрит на тебя, распахнув глазищи и забыв про свое мороженое, стекающее вязкой струйкой на джинсы и траву. Прямо-таки поедает взглядом, и ты уже напоказ отправляешь рожок за щеку, предварительно обласкав его языком и губами самым откровенным и недвусмысленным образом. А он, не отводя глаз, поддевает пальцем очередную каплю… и вместо того чтобы облизать, как делал до того, мажет ее на кончик твоего носа и отпрыгивает с хохотом.

Когда тебе – «Смотри какой!» – подносят в горсти, как величайшую драгоценность, крупного зеленого кузнечика, и ты со смешанными чувствами смотришь, как он скребет незагорелую ладонь, и от души радуешься, что он скребется именно там, а не у тебя, скажем, за шиворотом. Осторожно кладешь пальцы поверх чужих, заключая насекомое в двойную раковину, бережно приоткрываешь эту раковину… затем резко вскидываешь руки – и кузнечик летит в уморительно растерянное лицо долгожданной местью за все мороженое сразу.

…А еще это все-таки волшебство. Волшебство абсолютного доверия, когда он, полностью раскрывшись, позволяет вытворять с собой все, что тебе вздумается, а потом расслабленно затихает у тебя под боком. Когда устраивает очередной сюрприз, делится абсурдными идеями или разнузданными фантазиями, не боясь, что его оттолкнут, отвергнут, не услышат, не поймут…
Когда – «смотри-смотриии!» – голенастый кузнечик, большой и одновременно такой маленький по сравнению с тобой, щекотно цепляясь ногами за шершавинки кожи, осторожно переползает к тебе на ладонь и замирает там, сторожко поводя усами и тараща любопытные переливчатые глаза.