Адам вовсе не читал комиксов. Им было далеко до того, что творилось в его голове (с)
Ему не стали ломать руки или ноги, даже связывать не стали - зачем заниматься глупостями, если тяжеленный, окованный свинцом люк даже ручки не имеет с этой стороны, а "та сторона" позаботилась надежно его запереть? И выход из склепа почти наверняка один - вот этот. Есть все-таки определенная символичность в том, что излишне любопытный журналист разделит, в некоторой степени, судьбу племени, к коему проявлял столь неумеренный и несвоевременный интерес. читать дальшеПонянчив немного ушибленные ладони и ссаженные колени, Этьен ощупью - свечу или, тем паче, фонарик выдать ему не подумали - принялся исследовать место своего будущего последнего приюта. Не только своего, как выяснилось. Еще один обитатель, если можно так выразиться, обнаружился на груде полуистлевшего тряпья. Кончиками подрагивающих холодеющих пальцев Этьен бережно исследовал осунувшееся, но вполне узнаваемое лицо - покатый лоб, широкие брови, крупный нос, впалые щеки и заострившиеся скулы, сомкнутые веки и губы. - Ален, - он сам поразился тому, насколько тоскливо и безнадежно это прозвучало. Вампир был как камень - холоден, недвижим и мертв, похоже, что окончательно. С другой стороны - разве, погибая, вампиры не превращаются в горстку пепла? Или это очередное суеверие? С отчаянием, подступающим к горлу, Этьен осознал, как, в сущности, мало он знает о вампирах, хотя, казалось бы, не один год потратил на изучение феномена не-мертвых. Краткий поверхностный осмотр-ощупывание показал, что "феномен" был изможденным, но... целым, по крайней мере - снаружи. Ни оторванных конечностей, ни стратегически воткнутых осиновых кольев или серебряных кинжалов Этьен не заметил. Искать признаки дыхания или пульс было заведомо бесполезно и глупо, и совершенно неясно, зачем он с усилием приподнял потяжелевшую руку и прильнул губами к ледяному запястью. Если бы на месте вампира был человек, Этьен предположил бы внутреннее кровотечение. Интересно, есть какой-то вампирский аналог? Облить святой водой? Напоить кровью мертвеца? Что вообще можно сделать с практически неубиваемым и потенциально бессмертным острозубым монстром... очень древним, хитрым, жестоким и опасным монстром, чтобы превратить его вот в такое? Стараясь не очень раздумывать, Этьен проник двумя пальцами в вампирий рот и со смешанными чувствами убедился, что зубы не стиснуты, а наоборот, полуразомкнуты. Если вампир жив, кое-кто сейчас почти наверняка останется без руки... в лучшем случае. Но это лучше, чем медленно умирать здесь от холода и жажды, а покинуть гостеприимный склеп они смогут только вдвоем. Призрачный шанс, надежда неизвестно на что. Напомнив себе, что у людей челюсть тоже отвисает во время сна, и это не причина для преждевременной паники, он продолжил исследования.
После тщательных поисков подходящий инструмент нашелся (ну откуда здесь осколок? окон нет, в зеркалах отражаться некому). Этьен снял куртку, закатал рукав тенниски, припомнил мимоходом, что если вскрывать вену, перетягивать жгутом нужно выше локтя, но вместо этого коротко и зло полоснул себя по ладони. Пальцы, по которым тут же потекло, вновь оказались у губ вампира, другой рукой, свободной и целой, Этьен чуть приподнял его голову, как если бы хотел напоить бессознательного человека - дурацкий беспомощный жест. Он сам не знал, чего ждет и чего боится больше - продолжения этой жуткой неподвижности или сцены из "страшилок", когда оголодавший и не соображающий ничего монстр со свежепроснувшимся аппетитом вгрызается в незадачливого спасителя. Возможно, он предпочел бы второе Слабое шевеление языка, ощупывавшего пальцы, вызвало такое облегчение, что Этьен рухнул бы, не сиди он и так на полу. Никаких иных признаков жизни вампир так и не подал, но несколько судорожных глотков дали понять, что живое тепло все же попало по назначению и, кажется, дало хоть какой-то результат.
- Ален... Нет занятия более идиотского, чем сидеть над условно мертвым телом недавнего врага и размазывать сопли... ну ладно, допустим, слезы. Да, так вот, размазывать слезы по чумазым (конечно же!) щекам наскоро перевязанной рукой. Хорошо, что темно и ничего не видно - хотя кому бы здесь смотреть? - и не все ли равно уже? - но все равно глупо, глупо, ведь Этьен оплакивал вовсе не вампира, а собственную незавидную и бесславную участь. Ну и вампира немного. Самую чуточку. От каменных пола и стен исходил жуткий, до костей пробирающий холод... или так казалось, потому что лихорадочную жажду действий сменила усталость, смявшая и выкрутившая тело? Стараясь не задумываться над тем, что, а главное, зачем он делает, Этьен заполз на вампира, обнимая его руками и ногами, разве что натянул куртку поверх всего этого непотребства. Ему категорически не хотелось замерзать насмерть. Хотелось закрыть глаза, прильнуть ухом к неподвижной груди в надежде, что тепло его крови способно согреть не только изнутри, и спустя долгие-долгие минуты (а может, часы) ощутить удар сердца.